Антикризисная идея банка плохих долгов признана слишком расточительной
Идея родилась из антикризисного плана, который предполагал создание агентства плохих долгов: оно должно выкупать у банков плохие кредиты и спасать предприятия от банкротства. «Создание агентства уперлось в вопрос: «С какой стати давать деньги тем, кто довел компанию до банкротства?», - вспоминает Моисеев. В США есть два способа банкротства. Первый: собственность банкрота распродается по частям, полученные деньги делятся между кредиторами. Второй: предприятие как имущественно-производственный комплекс сохраняется, собственник меняется.
В России действует только первый способ, если закон примут, процедура будет выглядеть так, описывает замминистра финансов: назначается суд, который принимает решение, что предприятие в целом рабочее, но с временными трудностями, компания изымается у акционеров и передается временному управляющему, он налаживает работу и ищет инвестора. Прежние акционеры ничего не получают, подчеркивает Моисеев. Такой принцип уже действует для банков: санация, переход к Агентству по страхованию вкладов и затем к новому собственнику. Недавний пример - банк «Траст»; надо сделать то же и для небанковских компаний, уверен Моисеев. Управляющим в таких случаях могло бы стать агентство плохих долгов. Задача агентства - поиск частных инвесторов; но оно должно иметь право в некоторых случаях своими деньгами замещать частные, считает Моисеев. О конкретном решении говорить пока рано.
Неформально принцип главы 11 давно действует в России, полагает Моисеев: банкротится в регионе условный агрохолдинг, местные власти собирают кредиторов и просят договориться о реструктуризации. И сейчас есть жесткий выбор: либо уничтожить компанию как имущественно-производственный комплекс, либо давать деньги собственникам, жалуется замминистра, а надо выполнить сценарий спасения General Motors (GM; см. врез). Сменить собственника в России можно и сейчас, но не за 39 дней, как в случае с GM, и не так просто, объясняет арбитражный управляющий Евгений Семченко. Во-первых, еще до банкротства собственник и кредиторы могут заключить мировое соглашение, найти третье лицо, которое погасит долги и получит акции, но тут требуется воля собственника. Во-вторых, суд может назначить внешнее наблюдение: управление переходит временному управляющему, акционеры ограничиваются в правах, есть ограничения на выплату дивидендов. Но после прекращения судопроизводства акционеры восстанавливаются в правах, указывает партнер МЗС Антон Александров.
В-третьих, такое возможно на этапе конкурсного производства: воля собственника не нужна, собрание кредиторов может решить продать компанию не по частям, чтобы вернуть деньги, а целиком, продолжает Семченко. Есть два способа. Первый: создать имущественный комплекс, которому передается весь бизнес банкрота с имуществом, работниками и нематериальными активами, и продать его с торгов новому инвестору - деньги идут кредиторам. Второй: создать одно или несколько акционерных обществ, например, для плохих и хороших активов и продать их - по типу банкротства GM. Но на все это уйдет не месяц, а год или два - столько длится процедура наблюдения, сетует Семченко, появление аналога главы 11 в законе ускорит смену владельца, а значит, сделает процесс менее болезненным для предприятия, его персонала и контрагентов.
У идеи есть противники: Минэкономразвития уже пыталось реализовать ее несколько лет назад, но помешал Российский союз промышленников и предпринимателей, вспоминает федеральный чиновник. Начиная с прошлого кризиса было два громких случая, когда после финансового оздоровления в компании менялся собственник: Внешэкономбанк получил «Тракторные заводы» и «Амурсталь».
Cейчас банки - кредиторы «Мечела» (ВТБ, Газпромбанк и Сбербанк) требуют конвертации долга компании в акции и отстранения председателя совета директоров и основного владельца «Мечела» Игоря Зюзина от управления компанией. Но Зюзин против, он предлагает реструктурировать долг. Ключевой принцип сейчас - до начала банкротства принудить отдать собственность нельзя, подчеркивает партнер «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Сергей Ковалев.
Кредиторы будут рады аналогу главы 11. Статистика других стран показывает: возврат больше при реструктуризации, а не при банкротстве компании, замечает член правления Газпромбанка Екатерина Трофимова.
Действующий бизнес стоит больше, чем неработающие активы, особенно при смене неэффективного собственника, солидарен вице-президент Сбербанка Максим Дегтярев, но много вопросов будут вызывать процедура и легитимность такой смены.
«Это открывает ящик Пандоры для рейдерства», - ужасается сотрудник банка - кредитора «Мечела»: сложно представить судью, который может принимать такие решения.
Судьи сейчас не подготовлены к принятию экономических решений, но в кризис, когда ожидается лавина банкротств, альтернативы главе 11 нет, категоричен чиновник: «Иначе будут ликвидироваться жизнеспособные бизнесы, а их активы - продаваться за бесценок».
