На самом деле, реакция западных стран на произошедший с конца июня (эмбарго на иранскую нефть вступило в силу с 1 июля) 25%-ный рост цен на Brent представляется вполне ожидаемой. В условиях ограниченных возможностей по стимулированию экономического роста за счёт госрасходов (Европа добровольно проводит фискальную консолидацию, а США в следующем году ждёт вынужденный <фискальный обрыв>) привлекательность использовать возможности по снижению цен на нефть в целях оказания дополнительной поддержки экономикам стран-импортеров трудно переоценить. Снижение цен на нефть на $10 даёт дополнительные 0.3-0.5 п.п. роста ВВП экономики США. Схожие эффекты можно наблюдать и в европейских экономиках. Поэтому за счет возможностей по наращиванию добычи монархиями Персидского залива, за счёт проведения интервенций из резервов ОЭСР, а также усилий по ограничению спекуляций на рынке нефти развитые страны будут стараться сбить котировки Brent в район $90-100 за баррель. Собственно, это мы уже наблюдали в начале текущего года, когда лидеры США, Франции и Великобритании обсуждали возможность продажи нефти и нефтепродуктов из стратегических резервов. Тогда словесные интервенции, наложившиеся на замедление темпов роста мировой экономики, привели к падению цен на нефть на $40 за 3 месяца.
Перспективу снижения цен на <черное золото> примерно на 20% с текущих уровней необходимо учитывать при определении тактики работы на рынке в перспективе ближайших месяцев. Развитие такого сценария по нефти будет означать увеличение давления на курс национальной валюты и снижение привлекательности вложений в акции компаний, ориентированных на внутренний спрос. Бумаги же экспортёров в этом случае окажутся в выигрышном положении, а продолжающееся ралли в <префах> Сургутнефтегаза на переоценке валютной <подушки> компании получит еще один импульс для развития.
